Вопрос 1. Зачем были нужны все эти изменения, когда всё в Церкви шло так хорошо? Обращения, призвания — всё было на высоком уровне, у нас была красивая традиционная Месса, которая передавала ощущение сакрального. Почему всё так резко было изменено?
Embedded Files
Было бы глупо отрицать, что это был период, который пожилые католики могут помнить в некотором смысле как “золотой век” Церкви, который был ознаменован необычайным развитием в плане благочестия, поклонения, обращений, миссионерских побед и замечательного материального расцвета, особенно в Соединенных Штатах, а на самом деле — по всей Северной Америке. Поистине впечатляющая сеть семинарий, монастырей, учебных заведений и школ (от начальных школ до колледжей и университетов) отражает героические усилия епископов, священников, религиозных деятелей и мирян по созданию Церкви в культурной среде, которая во многих отношениях была враждебно настроена по отношению к Католичеству. Святая жизнь и мудрая политика пап от Льва XIII до Пия XII внесли огромный вклад в повышение престижа Церкви в мире, который становится всё более секулярным.
Однако, также нельзя отрицать, что за внушительным внешним фасадом Католичества двадцатого века скрывались некоторые слабые стороны. Папа Лев XIII пророчески отмечал основные слабости Церкви, например, в Соединённых Штатах еще в 1899 году в своем апостольском письме Testem Benevolentiae, направленном кардиналу Джеймсу Гиббонсу, архиепископу Балтимора. В этом письме Папа Лев говорил о “последователях ...новшеств [которые] считают, что в Церковь следует ввести определённую свободу так, чтобы, ограничивая осуществление Её полномочий, каждый из верующих мог действовать более свободно согласно своим естественным склонностям и способностям”. То, что великий Понтифик описывает как опасность для Церкви, напоминает то, чем некоторые считают Церковь сегодня, церковь “делай, как тебе заблагорассудится". Тот факт, что Лев XIII предупреждал католиков в Америке об опасности этого еще до начала двадцатого века, означает, что семена этого уже существовали. С тех пор мы стали свидетелями того, как опасность значительно возросла.
Также стоит отметить, что серьезные недостатки в жизни Церкви до Собора обсуждались на протяжении длительного времени различными новообращёнными в Церковь, многие из которых были обеспокоены апатией, безразличием, конформизмом и отсутствием апостольского усердия и рвения, очевидными в жизни слишком многих католиков. Появление литургического движения среди американских католиков (в дополнение к возобновившемуся интересу к библейским и теологическим исследованиям, как и к томистской философии) также указывало на усилия по углублению понимания литургии со стороны людей, некоторые из которых были плохо обучены Вере. Разрыв между осознанием значения веры в личной жизни и неуклонно растущей секуляризацией публичной и общественной жизни в течение столетия становился все шире, и католики были затронуты секуляризацией и материализмом вокруг них глубже, чем это осознавалось.
Слабость, лежащую в основе многих традиционных католических обрядов и практик, можно обнаружить в поразительно быстром разрушении некогда внушительного фасада американского католичества, которое проявилось после Второго Ватиканского Собора, и последовавших за ним быстрых изменениях. Вера огромного числа католиков оказалась неспособной противостоять острым вызовам и сомнениям сегодняшнего дня. Независимо от того, был ли это вопрос о контроле над рождаемостью или о литургических изменениях, слишком многие католики были не особо-то и католиками, не желая следовать иерархически устроенной Церкви, когда наступил кризис. Этот явление не исчезло. Прекрасная латинская литургия не стала препятствием для повсеместного духовного краха. И, более того, мы не должны окружать романтикой этот последний пункт, потому что эта литургия зачастую отнюдь не совершалась с должным вниманием, благоговением, красотой и великолепием.
Большая ответственность за растерянность, последовавшую за Собором в Соединенных Штатах и Канаде, несомненно, может быть возложена на духовенство, которое, по опыту большинства католиков, иногда проводило литургические реформы Собора бездумно. И всё же, что можно сказать о глубине сверхъестественной веры во Христа и в Его обетования, если эта вера могла быть поколеблена, потому что Чин Мессы начал произноситься не на латыни? Или просто из-за литургических злоупотреблений? Это делается не для того, чтобы свести к минимуму последствия подобных скандалов в жизни тех, кто обнаружил, что в литургической жизни их прихода устранен сам смысл сакрального. Но истинным объектом нашей веры всегда должен оставаться Христос, и никогда не должны становиться ими внешние аспекты литургической практики, которые, по общему признанию, сбивали с толку в последние несколько лет. Любое изменение глубоко укоренившихся привычек может привести к смятению. Это особенно верно, когда речь идёт о привычках в богослужении. Но уход из-за них кого-то из Церкви гораздо более прискорбен, чем сам литургический хаос. И дело в том, что Церковь действительно решила через Второй Ватиканский Собор внести далеко идущие изменения в своё богослужение и практики, и созыв Собора Папой Иоанном XXIII был совершенно законным осуществлением высшей власти в Церкви, которой, как мы увидим в ответах на последующие вопросы, он обладал. Созыв Папой Собора чтобы помочь с решением проблем, с которыми столкнулась Церковь, также был в высшей степени традиционным действием. Папы много раз созывали соборы для решения проблем, и почти без исключения соборы вносили изменения в церковную дисциплину.
Папа Лев XIII в своем письме об американизме, цитированном выше, даже отметил, насколько уместно для Церкви “допускать изменения” в своей дисциплине (хотя никогда в своей доктрине) “в соответствии с разнообразием времени и места”. Папа Лев продолжает:
Церковь действительно обладает тем, чем наделил её Основатель, — добрым и милосердным нравом; по этой причине она с самого начала охотно проявила себя в том, что писал о себе Павел: “Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых” (1 Кор 9:22). История всех прошлых веков свидетельствует о том, что Апостольский Престол, которому было поручено не только учение, но и верховное управление всей Церковью, постоянно придерживался одной и той же доктрины в одном и том же чувстве и в одном и том же разуме: но что для него всегда было привычно делать, так это изменять повседневные правила, чтобы, сохраняя неприкосновенность божественного права, он никогда не пренебрегал нравами и обычаями различных народов, которые охватывает его авторитет. Если это потребуется для спасения душ, кто будет сомневаться, что он готов сделать это и сегодня? Но эти действия должны определяться не волей частных лиц — которые в большинстве своем обмануты видимостью того, что у них есть на это право — а быть оставлены суду Церкви.
Когда Папа Иоанн XXIII созвал Вселенский Собор, одной из причин было дать Церкви возможность лучше справляться со “нравами и обычаями” современного мира; поступая таким образом, он лишь демонстрировал то, на что указывал его предшественник, а именно, что Церковь готова измениться “если потребуется для спасения душ”. И то, что увидел Папа Иоанн — одна из главных причин, по которой он созвал Второй Ватиканский Собор, — это души бесчисленных современных людей, нуждающихся во Христе, но без Христа. “Это источник немалой скорби, — сказал Папа Иоанн в своей вступительной речи перед Собором, — видеть, что большая часть человечества ... еще не не черпает из тех источников божественной благодати, которые существуют в Католической Церкви”. Поэтому именно для того, чтобы учение Церкви могло “влиять на многочисленные сферы человеческой деятельности”, Папа Иоанн считал необходимым созвать собор, чтобы Церковь могла лучше “смотреть в настоящее, на новые условия и новые формы жизни, привнесенные в современный мир, которые открыли новые пути для католического апостольства”.
Это остается верным и сегодня; Собор был созван по законной причине, и программу Собора еще предстоит выполнить. “То, что Дух сказал Церкви через Собор нашего времени, — писал Папа Иоанн Павел II в своей первой энциклике Redemptor Hominis, — не может привести ни к чему иному, несмотря на минутное беспокойство — кроме как к еще более зрелой сплоченности всего Народа Божьего, осознающего свою спасительную миссию”.
В своем обращении на специальном пленарном заседании Коллегии Кардиналов, проходившем с 5 по 11 ноября 1979 года, Папа Иоанн Павел II пошёл ещё дальше, говоря об особой важности Второго Ватиканского Собора, несмотря на некоторые перегибы, которые последовали за ним. Папа сказал:
Послушание учению Второго Ватиканского Собора — это послушание Святому Духу, Который дается Церкви для того, чтобы на каждом этапе истории напоминать ей обо всем, что сказал Христос, чтобы научить Церковь всему (ср. Ин. 14:26). Послушание Святому Духу выражается в подлинном выполнении задач, указанных Собором, в полном соответствии с изложенным в нем учением.
Эти задачи нельзя рассматривать так, как будто их не существовало. Невозможно претендовать на то, чтобы заставить Церковь повернуть вспять, так сказать, по пути человеческой истории. Но также невозможно самонадеянно устремляться вперед, к образу жизни, мышления и проповеди христианской истины и, наконец, к способам быть христианином, священником, монашествующим, которые не предусмотрены в целостном учении Собора—“целостном”, то есть понимаемом в свете всей священной Традиции и на основе постоянного Учительства самой Церкви.
Это было провидением, что Собор под руководством Папы Иоанна XXIII и Папы Павла VI однозначно обратился к устранению некоторых из предыдущих церковных моделей экстернализма, законничества и формализма, которые в некотором роде парализовали евангелизирующую энергию священников, монашествующих, мирян в распространении Евангелия среди народов современного мира, которые уже претерпевают огромные культурные и технологические изменения. Любой, кто помнит дособорную Церковь, помнит, как католические миряне обычно считали, что распространение веры не входит в их обязанности; религия была делом священников и монашествующих. Так же часто считало и духовенство! Это отношение, которое теперь необходимо изменить. В дехристианизированном мире религия является делом верующих мирян, хотя она также остается делом духовенства.
Точно так же, как сам Тридентский Собор был “Собором по реформированию”, готовящим Церковь к эффективному решению задач Европе после Реформации, так и Второй Ватиканский Собор был аналогичным образом задуман как Собор по реформированию, предназначенный Божьим Провидением для решения нового вызова современного неверия, которое в наши дни требует евангелизации! По словам Папы Павла VI, “цели [Собора] определённо суммируются в следующем: делать Церковь Двадцатого века всё более пригодной для провозглашения Евангелия людям Двадцатого века”.
Папа Иоанн Павел II повторил это, когда написал в книге Redemptor Hominis, что:
Сознание Церкви должно соответствовать всеобщей открытости, чтобы все могли найти в ней "неисследимое богатство Христово" (Еф 3:8), о котором говорил Апостол язычников. Такая открытость, органично соединённая с осознанием Её собственной природы и уверенностью в Её собственной истине, о которой Христос сказал: "слово же, которое вы слышите, не есть Моё, но пославшего Меня Отца" (Ин. 14:24), — это то, что придает Церкви Её апостольский или, другими словами, миссионерский динамизм, исповедующий и провозглашающий в своей целостности всю истину, переданную Христом.
Это не означает, что Церковь после Собора не сталкивалась с проблемами. Папа Иоанн Павел II признал, что “Церковь, которая ... доверена мне, не свободна от внутренних трудностей и напряжения”, но он настаивал на том, что католики должны теперь двигаться вперёд, несмотря на эти трудности, потому что Бог “хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины” (1 Тим 2:4). Кто, как не те, в чьём лице II Ватиканский Собор был очередным выражением “истинной Церкви”, могут лучше помочь привести людей к познанию истины, которая пребывает в Католической церкви?
Если мы приложим усилия, чтобы взглянуть на недавнюю историю Церкви с точки зрения долгосрочных отношений Бога со Своим Народом, мы поймём, насколько возможно и даже вероятно, что никто никогда не обратил бы ни малейшего внимания на то, что на самом деле сказал Второй Ватиканский Собор или что Папы сказали впоследствии, если бы у нас не было той тщательной встряски, которая имело место. “Что вы так боязливы, маловерные?” (Мф 8:26). Как сказал давным-давно святой Антоний Падуанский, и что остётся верным и сегодня: “Только когда гордый дом земных утешений превратится в руины, Господь сможет приготовить жилище для Своего истинного утешения”. К настоящему времени должно быть ясно, что мы должны более внимательно изучить подлинное учение Собора и попытаться, наконец, применить это учение на практике. Мы, конечно, не можем вернуться в прошлое, какими бы славными ни были его успехи. Именно к долгожданной “второй весне” в жизни Церкви (предвещённой еще в трудах Пия XII, а также позднее Вторым Ватиканским Собором) мы должны теперь направиться под руководством преемников Петра, главных пастырей стада. То, что Иоанн Павел II сказал по этому поводу, является несомненным:
Папа... ожидает славных и щедрых усилий с вашей стороны всё лучше познавать вашу Церковь. Второй Ватиканский Собор хотел быть Собором о Церкви. Возьмите документы Собора, особенно Lumen Gentium, и изучите их. С любовью и вниманием. Тогда вы обнаружите, что “новой Церкви” не существует! Собор с ещё большей ясностью показал единую Церковь Христа, имеющую новые измерения, но ту же самую по сути.
Папа... ожидает от вас преданного принятия Церкви. Вы не можете быть верными и оставаться привязанными к второстепенным вещам, допустимым в прошлом, но уже устаревшим. Вы также не будете верны, если попытаетесь построить так называемую Церковь будущего, не связанную с настоящим.
Мы должны быть верны Церкви, рожденной раз и навсегда по замыслу Божьему: на Кресте, в пустой гробнице и в Пятидесятницу — которая рождена не от людей и не от разума, а от Бога.
Что касается литургических злоупотреблений, которые шокировали многих католиков и заставили некоторых усомниться в Церкви, возможно, стоит сказать о следующем наблюдении. Эти скандалы произошли не из-за подлинной реформы Мессы, предписанной Собором, а из-за неповиновения решениям Собора и последующим литургическим постановлениям Святого Престола. При этом само по себе проявление непослушания, отрицание или критика авторитета Папы Римского или Вселенского Собора, созванного и возглавляемого папой римским, не являются средством от этих злоупотреблений и скандалов. В этом нет ничего традиционно католического; сама идея католиков, выступающих против Папы или Вселенского Собора, несомненно, шокировала бы любое предыдущее поколение католиков так же сильно, как литургические отклонения шокировали некоторых сегодня.
Если мы представим, что курс, взятый Церковью после Собора, будет изменен — опять же мы говорим об официальных изменениях, а не о несанкционированных злоупотреблениях, которые могли быть допущены отдельными лицами, — мы должны с молитвой поразмыслить над тем фактом, что оба римских понтифика, избранные после окончания Собора, папы Иоанн Павел I и Иоанн Павел II, решительно заявили, что их понтификаты будут посвящены выполнению официальных постановлений Собора. Папа Иоанн Павел I начал свое короткое правление словами:
Мы намерены непрерывно продолжать воплощать наследие, оставленное нам Вторым Ватиканским Собором. Его мудрые решения должны быть воплощены в жизнь. Здесь мы должны быть начеку, чтобы импульсы, которые, возможно, проистекают из великодушия, но, тем не менее, являются неосторожными, не исказили учение и смысл Собора. Нам также необходимо проявлять бдительность, чтобы, с другой стороны, сдержанность, вдохновленная робостью, не ослабила стимул к обновленной жизни, который дал Собор.
После своего избрания на служение Петра папа Иоанн Павел II аналогичным образом заявил:
Прежде всего, мы хотим указать на непреходящую важность Второго Ватиканского Вселенского Собора, и мы принимаем на себя определённую обязанность усердно претворять его в жизнь. Действительно, разве этот Вселенский Собор не является своего рода вехой, событием первостепенной важности в почти двухтысячелетней истории Церкви, а, следовательно, и в религиозной и культурной истории мира?
Кажется очевидным, что, что бы мы ни думали о некоторых порывах ветра, который подул, когда добрый папа Иоанн XXIII открыл эти знаменитые окна, мы, тем не менее, теперь в равной степени обязаны исходить из факта Собора и того, что он постановил. Если при осуществлении его указов были допущены ошибки — а они имели место, — если появились лоупотребления — имели место и они, — то, тем не менее, средство их устранения следует искать в более тщательном осуществлении официальных реформ Собора. Церковь должна двигаться вперед, а не назад. Обновлённый Римский Миссал, содержащий Новый Чин Мессы, теперь является неотъемлемой частью того, что сегодня “дано” верным католикам. Продолжать протестовать по поводу Novus Ordo и призывать к возвращению “Тридентской Мессы” — значит отвлекаться от более важных проблем, вызывающих озабоченность, например, целостности Католической Доктрины перед лицом беспрецедентного нападения на неё со стороны сил современного мира. Возможные дальнейшие изменения Римского Миссала, чтобы помочь усилить или восстановить большее благоговение и более глубокое чувство сакрального, возможное возрождение латыни как литургического языка наряду с народным, лучшие (и, возможно, более точные) переводы Мессы и других таинств на местные языки — все эти цели будут достигнуты только при лояльном послушании и сотрудничестве с законной Церковной властью, а не в резком конфликте с этой властью из-за изменений, которые уже были сделаны, даже если они не всегда осуществлялись так хорошо, как могли бы.
Если бы Новый Чин Мессы совершался так, как должно —с достоинством, великолепием и торжественностью, как того требуют правила Novus Ordo Missae,— католик-мирянин испытал бы такое же благоговение как и в “Мессе Святого Пия V” и “Мессе Павла VI”, использовавших Римский Канон. Последний, как мы покажем в некоторых ответах на последующие вопросы, на самом деле такой же, как и всегда, и продолжает давать нам живого Христа в качестве жертвы и таинства. Мы должны помнить, что, даже если бы традиционная литургия, провозглашённая святым Пием V, никогда не менялась, неверие, модернизм и секулярный гуманизм все еще были бы рядом с нами, как и до того, как произошли изменения, и они по-прежнему представляли бы главную опасность для веры сегодня.
Временами мирянам приходится много страдать в наши дни. Но мы не можем жаловаться на непослушание модернистов и сторонников обмирщения в Церкви, если мы сами станем непослушными законной Церковной власти.
И, рассматривая весь вопрос о том, в какой степени Церковь может изменить внешние аспекты литургии или отправления таинств, вопрос, который будет подробно обсуждаться в последующих разделах, мы должны учитывать мудрые слова папы Пия XII:
Как Господь наш Иисус Христос дал Церкви только одну иерархию под управлением Князя Апостолов, одну единственную веру, одну единственную жертву, так и Он дал только одну единственную сокровищницу знаков, производящих благодать, а именно таинств. Церковь в течение столетий не заменяла другими таинствами те таинства, которые были установлены Христом, у нее нет власти произвести эту замену, ибо, согласно учению Тридентского Собора, семь таинств Нового Завета были установлены Нашим Господом Иисусом Христом, и Церковь не имеет власти над “сущностью таинств”, то есть над теми вещами, которые, согласно источникам божественного откровения, Сам Христос Господь предписал сохранять в та́инственных знаках...
Но если по воле и предписанию Церкви эти обряды когда-то были необходимы для истинности [таинства], каждый знает, что то, что Сама Церковь постановила, Она также имеет право изменить или отменить
Таким например, Третий Вселенский Собор Церкви в Эфесе постановил в 431 году от Р.Х., что “не должно быть законным провозглашать иную веру или Символ Веры, кроме того, которые были определены Никейским Собором”. Четвертый Вселенский Собор в Халкидоне двадцать лет спустя недвусмысленно подтвердил этот указ; пока великий Тридентский Собор в шестнадцатом веке не постановил, что необходимо опубликовать новый Символ Веры — то, что с тех пор чаще всего называют "Символ Веры папы Пия IV”. То, что Сама Церковь постановила, Она также имеет право изменить или отменить через Свои подлинное священноначалие.
Аналогично, среди большого числа указов, изданных Четвертым Вселенским Латеранским Собором, созванным папой Иннокентием III в 1215 году от Р.Х., был канон, запрещающий основание любых новых религиозных орденов. Учитывая все новые религиозные ордена, которые были основаны с 1215 года, включая великий Доминиканский орден, который был основан в течение десятилетия после этого латеранского указа, запрещающего любые новые религиозные ордена, ясно, что Церковь имеет право изменять свои собственные церковные законы (не божественные законы) по причинам, которые кажутся Ей весомыми и достаточными. В прошлом Она вносила изменения в церковное законодательство или дисциплину, которые, как некоторым могло показаться, затрагивали неизменные основы, — но именно Сама Церковь судила о том, затрагивали ли эти изменения основы на самом деле.
В наших ответах на конкретные вопросы, поднятые теми, кого волнуют изменения после Второго Ватиканского Собора, мы продемонстрируем, что главные изменения, которые больше всего беспокоят или огорчают людей, не влияют на то, что Папа Пий XII выше называет “сущностью таинств” — разумеется, поскольку эти тревожащие многих изменения действительно являются официальными изменениями, предписанными властью Церкви, а не отклонениями, внесёнными отдельными лицами самостоятельно. Мы также покажем, что Церковь имела полномочия вносить изменения точно в том смысле, в каком их понимал папа Пий XII, и осуществлял Тридентский Собор, когда он изменял постановления Эфесского и Халкидонского Соборов, и папы Средних Веков, когда они одобряли основание религиозных орденов, несмотря на указ, запрещающий их основание, принятый Четвертым Вселенским Латеранским Собором.
Дополнение к вопросу 1
В приведенном выше обсуждении упоминается “пересмотренный Римский Миссал”. Его первое латинское издание появилось в 1970 году. Второе издание было выпущено в 1975 году, и именно это второе издание было нормативным на момент публикации первоначального издания этой книги. Третье латинское издание (editio typica tertia) пересмотренного Римского Миссала было утверждено в Юбилейном 2000 году, хотя оно не было опубликовано до 2001 года. Общее Наставление к Римскому Миссалу (ОНРМ) содержит нормативные литургические рубрики и правила, которые теперь должны соблюдаться в поместных епархиях. Некоторые практики, ранее разрешенные или не рассмотренные в предыдущих изданиях, теперь запрещены. Например, Лекционарий никогда не следует нести во входной процессии. Профессиональный Крест должен иметь фигуру распятого Христа. Гимны не должны заменять песнопения, содержащиеся в Чине Мессы, такие как "Gloria" или "Agnus Dei". Диакон, если он присутствует, должен преклонять колени во время Евхаристической молитвы до поднятия Чаши. Чрезвычайные служители Евхаристии не должны подходить к алтарю до того, как священник примет Святое Причастие, и всегда должны принимать из рук священника сосуд, из которого они раздают Причастие. Эти и другие рубрики, содержащиеся в ОНРМ 2001 года, явно предназначены для того, чтобы сделать новый акцент на сакральном.
После двадцатипятилетней оценки литургических торжеств с использованием издания 1975 года в новом ОНРМ есть многое, что оправдывает высказывание нынешнего префекта Конгрегации Богослужения и Дисциплины Таинств кардинала Фрэнсиса Аринзе: “Идите с миром, Месса "сделай сам” завершилась".
Page updated
Google Sites
Report abuse