Почему я не православный

Джимми Акин
Перевод статьи https://www.catholic.com/magazine/print-edition/why-i-am-not-eastern-orthodox

В какой-то момент моей жизни мне стало ясно, что я не могу быть типичным американским «евангельским христианином». Но куда лежит путь? Одним из вариантов который я рассматривал, была Православная Церковь.

Для евангелика является очень трудным знакомство с традиционными формами христианства и принятие определённых католических верований (чистилище, индульгенции, папская безошибочность, Непорочное Зачатие, и т.д.)

У католичества также есть вещи, которые привлекают правильно настроенного евангелика: литургия, Евхаристия, исповедь, миропомазание, Священная Традиция, апостольское преемство.

Православие для евангелика выглядит возможностью принять последние, не принимая первые.

И почему же, в таком случае, я не стал православным?

Первое практическое затруднение состояло в том, что на Юге США, там где я вырос, рядом было не так уж много православных храмов. Но это, разумеется, меня не останавливало. Я не мог выбирать единую истинную веру, основываясь на местном перечне храмов. Мне предстояло решать, исходя из богословских оснований.

Другим практическим затруднением был недостаток богословских материалов. С тех пор было опубликовано больше книг и много информации доступно в интернете (который не был доступен в то время), но на тот момент я был огранчен лишь несколькими книгами о Православии авторства Ярослава Пеликана (Jaroslav Pelikan) и Тимоти (сейчас епископа Каллистоса) Уэйра (Kallistos Ware).

Словопрения

Когда я начал рассматривать причины разделения католиков и православных, оказалось, что большая часть из них носила семантический, а не сущностный характер. Если бы я стал православным, мне бы пришлось принять больше католических идей, чем я думал вначале: например, чистилище. Православные не используют слово "чистилище" для обозначения того очищения, которое происходит после смерти, но они признают, что такое очищение происходит. Они молятся о душах умерших, что имеет смысл только в том случае, если эти молитвы могут как-то помочь.

Вместо того чтобы использовать образ очищающего огня (ср. 1 Кор. 3:10-15), православные часто используют образ души, проходящей на своём пути в Небеса через серию "мытарств". Это различные образы, но они указывают на фундаментальную реальность того, что спасённая душа может проходить через испытания прежде чем войдёт в полную небесную славу.

Таким образом, спор о чистилище можно отнести к разряду словопрений, против которых нас предостерегает Павел (см. 1 Тим. 6:4-5, 2 Тим. 2:14). Не так важно, используется ли слово "чистилище" или определённые образы для описания конкретной посмертной реальности. Фундаментальная реальность остаётся той же, как это наиболее очевидно вытекает из практического следствия: молитвы за умерших. Стань я католиком или православным мне бы предстояло принять эту идею.

Филиокве

Одной из наиболее часто упоминаемых причин, разделяющих две церкви, является так называемая проблема filioque. Это слово на латинском означает "и Сына" и относится к той части Никейского Символа Веры где говорится, что Дух Святой исходит "от Отца и Сына".

"И Сына" не было включено в изначальный греческий текст Символа Веры. Эти слова были добавлены западными христианами и постепенно одобрены Папой. Православные часто критикуют это по нескольким причинам:

— Включение этих слов делает Символ Веры неточным.

— Символ веры неприкосновенен и не может быть изменён.

— Папа не обладает авторитетом изменить Символ Веры.

— Если Символ следует изменить, это должно быть сделано в единстве с Востоком (то есть с теми, кого мы сегодня называем православными)

Последний аргумент является спорным. Возможно, ради христианского единства, Никейский Символ веры не должен был быть изменён до тех пор пока единство с православными не было восстановлено. Но включение филиокве в латинскую версию Символа Веры является историческим фактом, и спор о том, было это благоразумно или нет, не отвечает на вопрос, обладала ли Католическая Церковь авторитетом сделать это. Католическая Церковь не утверждает, что её пастыри будут использовать их учительский авторитет наиболее благоразумным образом, но лишь то, что они предохранены от ошибок в тех случаях, когда используют полноту этого авторитета.

Критика филиокве на основании обсуждения авторитета Папы, также не помогала мне, так как папская безошибочность была другой проблемой, с которой мне предстояло разобраться.

Утверждение, что Символ Веры неприкосновенен и не может быть изменён, выглядит совершенно беспочвенным. Никейский Символ Веры был выработан для борьбы с ересями, а еретики не уставали изобретать новые ереси после того, как Символ был составлен. Даже если Никейский Символ Веры был достаточен для богословских вызовов своего времени, изменяющиеся обстоятельства могли вызвать необходимость выработки нового Символа или коррекции Никейского, например, если бы еретики нашли способ неверно интерпретировать его формулировки.

И правда, именно так мы и получили Никейский Символ Веры: он появился в 381-м году в ходе пересмотра на I Константинопольском Соборе предыдущего Символа Веры, составленного в 325-м (I Никейский Собор). Еретики неправильно истолковывали имеющийся Символ в том, что касается Святого Духа, так что отцы I Константинопольского Собора пересмотрели его, чтобы помешать им.

Так что кажется, что у Церковного учительства есть авторитет изменять символы веры. Под вопросом лишь то, было ли это сделано в наиболее благоразумной манере.

Это всё ещё оставляло меня с вопросом исходит ли Дух Святой "от Отца и Сына". Это может казаться мелочью, однако это касается внутренней жизни Бога, и это делает этот вопрос важным.

Я признал силу католических аргументов по этому вопросу. Различные отрывки из Библии, взятые вместе, предполагают, что Святой Дух исходит от Отца и от Сына (см. Мф. 10:20; Ин 15:26; Деян. 2:33; Гал. 4:6).

Однако, в конечном счете, я понял, что этот вопрос решать не мне - это было дело Церкви. В вопросе, далёком от человеческого опыта, я не мог положиться на свой слабый разум. Я должен был бы положиться на руководство Церкви, ведомой Святым Духом, что заставило меня вернуться к размышлению о том, какая Церковь есть Церковь Христова.

(По этому вопросу можно сказать гораздо больше, в том числе о том, как можно согласовать католическую и православную позиции по этому вопросу, но данный текст отражает то, что я мог видеть в то время. Для дополнительной информации см. брошюру Filioque на сайте www.catholic.com.)

Папство

Другой наиболее часто упоминаемой причиной разделения между католиками и православными является папство. Православные не признают, что Папа обладает тем учительским и управленческим авторитетом, о которых заявляет Католическая Церковь.

Когда я был евангеликом, рассматривая католичество - и ранее, даже когда я был совершенным антикатоликом - я осознавал, что в институте папства есть определенная логика.

Организациям нужны лидеры, если они хотят сохранять целостность, и если Церковь Христа является «видимой» Церковью, то ей нужен один земной лидер. Именно потому, что в то время я думал о Церкви Христа, как о «невидимом» союзе всех истинно верующих, я не осознавал потребности в Папе.

Отсутствие Папы в православии явно имеет негативные последствия. Не имея Папы чтобы созывать или признавать вселенские соборы, у православных не было таковых соборов в течение столетий. Как признает Каллистос Уэйр, у православных нет практического способа созвать или договориться о вселенском соборе (ср. The Orthodox Church, Penguin Books, 255–8).

Отсутствие Папы привело православных к своего рода параличу учительства, и это очень обеспокоило меня, так как я осознал необходимость того, чтобы Церковь Христа имела действующий учительский орган, способный разрешать новые богословские споры.

Я также признал, что если Петр был тем камнем, о котором Христос говорит в Евангелии от Матфея 16:18, то это делало его земным лидером Церкви в отсутствие Иисуса. Я просто еще не признавал его этим камнем. Я даже осознал, что в Писании есть вещи, похожие на эхо папской безошибочности. В Ветхом Завете первосвященник мог спрашивать Бога через урим и туммим (священный жребий), и если бы Бог решил ответить, ответ был бы правильным (ср. Исх. 28: 29–30).

Был также случай, когда Каиафа невольно пророчествовал о смерти Христа. Иоанн, в частности, говорит нам, что «сие он сказал не от себя, но, будучи на тот год первосвященником, предсказал, что Иисус умрет за народ» (Ин. 11:51).

Таким образом, казалось, что в Ветхом Завете существует некое особенное учение о харизме, связанной с земным лидером Божьего народа. В то время как новые общие откровения ныне не являются, то не кажется чем-то неразумным идея специального учительского дара, связанного со служением земного лидера Божьего народа в эпоху Нового Завета. «Хорошо, что католики ошибаются, считая Петра камнем», - говорил я. «Иначе здесь бы у них был интересный аргумент в пользу безошибочности Папы».

В ходе дальнейшего изучения выяснилось, что многие православные были готовы пойти на две ключевые уступки в отношении папства: что Иисус дал Петру некое первенство над другими апостолами (хотя это была роль «первого среди равных») и что епископ Рима в определенном смысле является преемником Петра, хотя другие епископы также могут в некотором смысле быть преемниками Петра. Эти уступки казались мне решающими.

В тот момент, когда вы признаёте, что у Петра есть какое-то первенство, данное ему Иисусом, становится очень трудно поддерживать идею, что это был лишь церемониальный авторитет "первого среди равных".

Жители Палестины первого века буквально разделяли теократические взгляды на власть. Именно еврейский историк первого века Иосиф Флавий придумал термин «теократия», чтобы описать веру палестинских евреев в то, что Бог был Царем Израиля, а его земные лидеры были его доверенными лицами. В политических институтах, с которыми апостолы были знакомы, не было людей, занимающих лишь номинальные должности. Правители на Востоке были сильными людьми. Если Бог дал вам власть, он дал вам власть.

Ранняя Церковь, несомненно, понимала, что служители Христа обладают властью над народом Божьим (ср. Евр. 13:17), и если Иисус поставил одного конкретного служителя над другими, то это бы было понято так, что он имеет над ними власть. Отвечая на вопрос, кто из апостолов является величайшим (Луки 22:24), Иисус подчеркнул принцип лидерского служения (22: 25–27) и подчеркнул, что все апостолы будут иметь власть (22:28–30). ), но он обозначил Петра как пастыря для прочих (22:31–32).

Согласие с тем, что епископ Рима в особом смысле является преемником Петра, также имело важные последствия. Это означало, что обе группы могли признать, что Папа имеет особые полномочия, основанные на его связи с Петром. Предметом спора был тип авторитета. Хотя понятно, что людям на Востоке было бы удобнее с Папой, который выполнял церемониальную роль в руководстве другими епископами, я пришел к выводу, что роль такого рода вряд ли была той, которую дал Петру Иисус.

Было и другое соображение: если Бог установил институт папства, какую группу он, скорее всего, поведет к правильному его пониманию: группу, которая сохранила этот институт, или группу, которая им не обладает? Здравый смысл подсказывает, что Бог, скорее всего, направит группу, которая обладает неким институтом, к правильному пониманию этого института. Библейский прецедент указывает на это. Когда в Израиле Северное Королевство отделилось от Юга, возник вопрос о Иерусалимском храме. Бог определил этот храм как принципиально принадлежащий Ему. Это было надлежащее место еврейского поклонения, в том числе и для израильтян Северного Царства (ср. Втор. 14: 22–26; 3 Цар. 11:36).

Именно Южное Царство правильно поняло роль Иерусалимского храма, а Северному Царству пришлось поклоняться в других, произвольно выбранных местах.

Надломленное единство

Когда я узнал о Православии больше, другой набор факторов, казалось, говорил против него.

Как православные, так и католики говорят, что Никейский Символ веры утверждает, что Церковь Христа является «единой, святой, вселенской и апостольской», но какая из них лучше отвечает этим качествам? Я не могу сказать, какая из них святее. Обе являют образцы и великой святости и великого нечестия в своей истории, и было бы неразумно выносить суждение на основе изменчивых исторических течений. Оба являются апостольскими в том смысле, что обе имеют апостольскую преемственность.

Но православное сообщество имеет проблему, когда речь заходит о «единстве». Я не имею в виду несогласие и разделение, которые были частью каждой христианской общины с самого начала. Я имею в виду тот факт, что не все православные церкви находятся в полном евхаристическом общении друг с другом. Существуют ситуации, в которых церковь A находится в евхаристическом общении с церковью B, а церковь B находится в общении с церковью C, но A не состоит в общении с C. Например, Русская Православная Церковь Заграницей состоит в евхаристическом общении с некоторыми православными церквями, но не состоит с другими (в частности, с Русской Православной Церковью).

У православных также есть проблема в том, как они проявляют вселенскость. По сравнению с католической церковью православные, как правило, ограничены несколькими этническими группами (русскими, греками и т. д.). Католическая церковь, напротив, охватывает гораздо больше этнических групп.

Сам по себе это не аргумент, так как вселенскость измеряется не просто тем, сколько культур охватывает церковь. Первоначально она охватывала только одну. Но Христос дал Церкви поручение проповедовать Евангелие всем народам (ср. Мф. 28: 19–20), и стоит отметить, что Католическая Церковь выполнила это повеление более эффективно, чем Церковь Православная.

Стоит также отметить разницу в размерах между ними. Чуть более половины всех христиан являются католиками, а чуть менее четверти - православными. Опять же, это не аргумент само по себе, но это вносит вклад в общую картину и поднимает вопрос: что из нижеследующего легче принять?

1. Церковь А является истинной Церковью Христа, несмотря на то, что является небольшим, этнически ограниченным и внутренне раздробленным сообществом, которое не обладает божественно установленным институтом папства, в то время как церковь В является раскольнической церковью, несмотря на то, что она намного больше, евангелизирует гораздо больше культур, не имеет внутренних проблем полного Причастия и обладает институтом папства.

2. Церковь B - это истинная Церковь Христа, и только что упомянутые ее характеристики являются знамениями Божьего провидения, а церковь A - это община, находящаяся в расколе.

Мне кажется, что на все вопросы гораздо проще ответить, если принять второй вариант: Католическая Церковь - Невеста Христа, а православные, к сожалению, в настоящее время находятся в расколе. Было бы гораздо сложнее утверждать, что католическая церковь - это ложная супер-церковь, которая затмевает истинную Церковь. Протестанты ещё могли бы выдвинуть аргументы в пользу последнего, назвав Католическую Церковь Вавилонской блудницей и приписав ей все виды лжеучений, но этот аргумент не сработает для православных, которые почти полностью согласны с католическим вероучением.

Я пришел к выводу, что мне придется проглотить пилюлю и принять «странные слова» Католической Церкви. В конце концов, некоторые странные слова были и у Иисуса.